Форум » История, философия, религия » Украина це Россия » Ответить
Украина це Россия
Гоблин: 19 декабря 2014 года, книжный клуб "Буквоед на Восстания"
Лаврентий: До Колымы.
Палыч : Магадан мать городов украинских.
Берия : Анадырь отец
Coba: Ахаха бериевская зеленка для лба всем поцреотам к праздникам
Берия: Пусть сначала отработают на строчках ДНР.
Coba: ахаха берия иди вари себе зеленку
Берия боварцам : Соba ваш. Нет ему зеленки
Coba: потреотическое мясо к украинскому фронту будьте готовы!
боварцы: иди к нам в плен, соba
Coba: 3 золотых батона в месяц
боварцы: кободупа выдержит?
Фон: Спешу уточнить: естественный радиационный фон в подавляющем большинстве случаев не превышает 15-ти микрорентген в час. Следовательно, бывшая сотрудница Запорожской атомной станции Галина Шпиллер, как и ее коллеги с ЗАЭС, откомандированные в начале лета 1986 года на Чернобыльскую станцию, где 26 апреля взорвался четвертый энергоблок, в течение месяца получали дозу облучения, которая… в четыре тысячи раз [!] превышала природный радиационный фон. – Помните свое первое впечатление от ЧАЭС? – интересуюсь у Галины Александровны. – Оценив на станции масштаб происшедшего, я пришла в ужас. Напомню: в июне над взорвавшимся блоком еще не было саркофага. Все фонило до невероятной степени. Ну а когда в первый раз мы заехали на станцию – на автобусе, закрытом свинцом, я не удержалась и, приподнявшись, выглянула в окно – самая верхняя его часть оставалась стеклянной, и на какое-то время потеряла зрение. Меня ослепила радиация. – Потом на каком расстоянии от четвертого блока вы работали? – Метрах в семидесяти. – А как получилось, что вы, женщина, попали, можно сказать, в ад? – Чтобы объяснить, нужно из Чернобыля вернуться в Энергодар, где, после учебы на факультете атомных станций Одесского политехнического института, я работала мастером по дезактивации оборудования цеха дезактивации Запорожской АЭС. В начале апреля 1986 года мне исполнилось тридцать лет, жизнь шла своим чередом, у меня была хорошая семья, росли трое детей. А на майские праздники к нам на станцию стали прибывать эвакуированные из Чернобыля: взрослые, дети, включая грудных, беременные женщины. – Извините, Галина Александровна, я не понял, зачем их везли на станцию? – На дезактивацию! Мы их отмывали в санпропускнике. Но они не всегда отмывались. Многих приходилось стричь налысо. У грудных детей приходилось забирать соски: поднесенные к ним приборы, замерявшие уровень радиации, просто зашкаливали, фиксируя превышение уровня радиации в десять, в двадцать, в пятьдесят раз. И эвакуированные – после санобработки, уходили от нас в одних халатах и тапочках. Иначе бы их не выпустили с территории станции специалисты радиационного контроля. Увиденное в те дни навсегда запало мне в душу. И поэтому вопроса, ехать в Чернобыль или не ехать, для меня не было. Ехать! В конце концов, я же специалист. Кстати, при общении с эвакуированными замечала, что многие из них уходят в себя от окружающей действительности. Им очень нужна была помощь психолога. А такой помощи не было. Ее и сейчас нет. – Вы и на Чернобыльской станции занимались дезактивацией? – Ну да. Попервости я думала, что там будут применены передовые технологии, внедрены лучшие научные разработки. А нам выделили солдат, вооружили их тряпками и направили на мытье помещений. Или, что они с большим воодушевлением делали, – на растаскивание влажными тряпками радиоактивной грязи по помещениям. – Что за помещения они мыли? – Помещения третьего и четвертого блоков станции. – Прямо внутри блоков работали? – Где ж еще? А я занималась вывозом грязной спецодежды. И захоронением ее. У меня в подчинении тоже были солдаты. Они и грузили фонящую, не поддающуюся санобработке спецодежду в машину, потом мы вывозили ее, искали естественные ямы и овраги, сбрасывали туда вывезенное, а бульдозер зарывал. – Получается, вы работали на самом пораженном радиацией участке? – Лично я месяц отработала на открытой территории Чернобыльской атомной. А девчонок своих пожалела – они были задействованы на дезактивации помещений: коридоров, кабинетов. То есть, находились хоть под какой-то защитой, не на открытой местности пребывали. – Жили вы где? – В Чернобыле, в детском садике. Это в 15-ти километрах от станции. Уровень радиации в садике достигал 60-ти тысяч микрорентген. Так что мы дышали радиацией, ели ее, спали с ней, наконец. – С ума сойти можно! Галина Александровна, мне не раз доводилось слышать, что ликвидаторам последствий аварии на ЧАЭС будто бы выдавали выпивку. Говорили, что алкоголь снижает отрицательное воздействие радиации на организм человека, это так? – В определенных дозах – в очень небольших, алкоголь действительно ускоряет химические процессы в организме и снижает отрицательное воздействие на него радиации. Но это, повторяю, очень небольшие дозы. Не два-три стакана водки, привычные нашим людям. Поэтому, когда участились автомобильные аварии – водители работали пьяными, когда люди под воздействием алкоголя стали засыпать на открытой местности – возле того же четвертого энергоблока, алкоголь на станции был запрещен. – Но наши-то люди способны любой запрет обойти! – И обходили. Получали спирт на дезактивацию или на протирку оборудования и употребляли его втихаря. Народ выходил из положения. – Вы когда-нибудь пожалели о том, что по доброй воле поехали в Чернобыль? И его последствия ощутили-таки на себе? – Я начала сильно болеть лет через десять после той командировки. Так сложились обстоятельства, что я вынуждена была уйти из цеха дезактивации Запорожской атомной в чистую зону. И на три года слегла в больницу. Понимаете, мой организм привык к условиям, в которых я работала. И чистая зона оказалась для него… ну чуть ли не губительной. Для меня весь мир не мил стал. Не радовала семья, дети. Я почувствовала, что потерялась в жизни. И на подсознательном уровне поняла: нужно искать выход. Иначе все, тупик. Я записалась на психологические курсы, стала работать над собой, начала изучать восточную психологию. И когда поверила в себя, когда перестала сожалеть о сделанном в июне 1986 года, когда осознала, что правильно тогда поступила, поехав в Чернобыль, ощутила себя другим человеком. ***В тему Женский день в особой зоне: в «фонящем» Чернобыле женщины выполняли самую трудоемкую работу, которую нельзя было доверить мужчинам - Как представительницы слабого пола попадали туда? - повторяет мой вопррос председатель Орджоникидзевской районной [что в городе запорожье] организации «Союз Чернобыль» Евгений Пегов, бывший юрист оперативной группы особой зоны ЧАЭС [вопрос я ему задал, как можно догадаться по его формулировке, накануне одного из женских дней - 7 марта]. - В основном – по направлению с других атомных станций. Но встречались и такие, кто, как и некоторые мужчины, решили проверить себя в экстремальной ситуации. - В вашей зоне имелись, скажем так, сугубо женские участки производства? - Конечно! Обслуживающий персонал, например - те же повара. Цех дезактивации полностью из женщин состоял. Дозиметристы - половина наполовину. - А насколько женщина оставалась женщиной в Чернобыле? - Поначалу все ликвидаторы одинаково выглядели: телогрейка, брюки, шапка. А вот с лета 87-го появилось уже и разнообразие: «афганки» завезли, кепочки военного образца. И женщины мало-помалу стали обретать свои естественные формы. - Дезактивация - это ж опасное дело: удалять радиацию с каких-то предметов… - Не с предметов - с объектов! Получалось почти но Некрасову, помните: «Труд этот, Ваня, был страшно тяжелый - не по плечу одному...» Женщины, к слову, в одиночку и не работали. Трудились бригадами по трое. Работали в обслуживаемых помещениях станции - там, где постоянно находились специалисты-атомщики. Это могло быть помещение в центральном зале, в турбинном зале. Одевали женщины свои костюмы, фартуки, респираторы, ведра брали, тряпки, растворы нехитрые и - к злополучным насосам. Потом работу у них дозиметрист принимал - уровень радиации замерял и если он норме соответствовал, выдавал справку: помещение, допустим, Б-221, расположенное на отметке 4,8, отдезактивировано... - Можно, значит, мужиков в него засылать? - Угадали. Только имея на руках такую справку в него и заходили мужчины-ремонтники. - Скажите, Евгений Михайлович, а в харчах разница существовала? Или все - и мужчины, и женщины, столовались одинаково? - В особой зоне существовали два вида талонов на питание. Первая категория отличалась от второй тем, что по ней, в добавок ко всему остальному, еще шоколад полагался. Пообедать можно было по талонам в любой столовой зоны. А также в Припяти, в Зеленом Мысе [это 60 километров от Чернобыля] - везде. - Сытно кормили? - На убой кормили! Очень вкусно и очень помногу. Опять же - благодаря женщинам. Всего вволю было. - А с выпивкой как? Туговато? - Алкогольные напитки находились под запретом. - Что, и 8 Марта на сухую отмечали? Не поверю! - Ну, 8 Марта - особый день. Загодя мужская экспедиция высылалась в Киев: за цветами, за вином, за шампанским. На праздничный стол. - И женщины тогда, наверное, расцветали... - Само собой! Появлялись в столовых в приятных мужскому глазу нарядах. - Скажите, а мужчины бы потянули женскую работу в особой зоне? - Думаю, нет. Во-первых, мужчинам свойственно не доводить начатое до ума, до логического завершения. Во-вторых, у нас нет выдержки, терпения женского. И в-третьих, мы и необязательный народ, и безалаберный. Правила радиационной безопасности мужчины - ликвидаторы нарушали на каждом шагу. *** Врач Александр Башлай: «Если бы вернуть время вспять, я бы снова оказался в Чернобыле!» В тридцатикилометровую зону взорвавшейся Чернобыльской атомной станции главный врач Запорожского областного центра здоровья Александр Башлай попал в декабре 1986 года с должности заведующего эпидотделом СЭС Запорожского района. Как он вспоминает, на сборы дали один день и - вперед, на станцию! - Что бросилось в глаза по прибытии, что ощутили в первые дни, Александр Григорьевич? - Много тогда говорили, будто бы организм не реагирует на радиацию. Это неправда! Головные боли, например, появились уже после въезда в зону. -У всех? - Практически, особенно у чувствительных людей. Плюс - на сухость во рту, на першение в горле ликвидаторы жаловались постоянно. И четко ощущался металлический привкус на зубах. Ну и, конечно, многие сразу же получили микроожоги верхних дыхательных путей. - Ваша задача в чем заключалась? - Я служил заведующим санэпидотрядом в полковом медпункте. Обеспечивал санэпидблагополучие полка - войсковой части №44316. Отвечал за организацию контроля над радиационной безопасностью питания, водоснабжения. Следил за условиями жизни солдат - многое приходилось делать! - Какой уровень радиации фиксировали ваши приборы? - Разный: и до рентгена в час, и до 300 рентген в некоторых местах! Нередко бывало, что дозиметрические приборы зашкаливало! Не были они рассчитаны на такой уровень радиации. - И вы там работали?! - Старались убраться из подобных зон как можно скорее. - А норма набора радиации, если можно так выразиться, существовала? - Разумеется! Составляла она 25 радиков. После них - все, до свидания: в зону тебя никто не имел права послать. - Не понял, 25 чего? - Радик - биологический эквивалент рентгена! - И за их количеством следили? - Очень строго. Если кто-то из бойцов набирал 25 и более - командир мог пойти за это под суд. - Вы сколько набрали? - 24,48! В Чернобыле, Припяти, в рыжем лесу. И последних недели три сидел в полку - меня уже не выпускали в зону. - Как эти самые радики на здоровье сказались? Ощущали недомогание? - А как же! Все офицеры, и я в том числе, по паре раз лечились в полку. Многих же ликвидаторов вывозили в киевский военный госпитали. Я лично их отправкой занимался. В условиях радиации ведь шло обострение xpoнических заболеваний, сердечно-сосудисгых. - Вы о рыжем лесе обмолвились - это еще что за напасть? - Речь о молодом сосняке, который рос поблизости от четвертого энергоблока. Он, бедный, и получил первый массированный радиационный удар после взрыва реактора. - Известна его дальнейшая судьба? - Вырубили лес под корень! - И сожгли? - Да вы что! В этом случае резко бы увеличилась интенсивность излучения! - Правда, что ликвидаторам вино давали? - На первом этапе - да, выдавали красное вино. Но мы уже алкоголь не получали. - Как врач, можете сказать, Александр Григорьевич, алкоголь действительно радиацию выводит из организма? - Водка стимулирует обмен веществ и в какой-то степени в самом деле ускоряет вывод из организма человека радионуклидов – с выделениями. - Страх испытывали в зоне? - Пожалуй, нет. Я осознанно попал в Чернобыль. Хотя кое-кто из призывавшихся вместе со мной до станции так и не доехал. Но кто-то же должен был доехать! - И потом не жалели, что побывали ТАМ? - Никогда! Правду вам скажу: если бы вернуть время вспять, если бы опять я стал перед выбором - снова бы в Чернобыле оказался! - Государство сегодня заботится о чернобыльцах? - Пару цифр лишь обнародую через вашу газету, которые сами за себя скажут. Только шесть процентов от общей численности пострадавших от последствий чернобыльской катастрофы обеспечиваются санаторно-курортными путевками. Средняя стоимость путевки, кстати, - 1500 гривен. А компенсация - если путевка не использована [не по вине ликвидатора], составляет всего сто гривен! Имеются еще вопросы? 2007
Радик: 26 апреля ровно в 4 часа Блоки взрывали нам обьявляли Что началася война
Цветик : облучили кобу ядом дали кобе новичка не зайдет теперь на форум с кондачка
Coba: говорят трамп бесплатнот дал украине миллионы джавелинов заводы впк сша заработали на полную мощность
ольгинцы : и украинским прапорам радость и донецким шахтерам и трактористам оружие по дешевке эх, не зря мы трампа выбирали
Coba: Ольгинцам готовится на украинский фронт штурмовать киев
ольгинцы : ты сначала израиль оборони, лишенец
Крым: Придется возвращать украине крым
Исраэль: А израилем украинцы не возьмут?
полная версия страницы